Мне ни сладок, ни приятен дым сгоревшего Отечества.
Но его золой и пеплом не посыплю я главу.
Суть не в качестве лекарства - все равно недуг не лечится.
Ни за плату, ни по блату, ни во сне, ни наяву.
Кое-как по свету мыкались, привыкали, да не свыкнулись.
Лыко в строку, срока лихо и с киркою и с кнутом.
Век рычал звериным рыком, обличал, вещал и тыкал,
И стучал по рельсным стыкам, и стелился под скотом.
Мы Россию просвистели и проспали на постели.
В статистических простатах оказалася моча.
Воспитать себя успели полу-сукой, полу-стервой.
Нас из стука сделал Сталин, а Ильич из кумача.
Слышишь, Ваня, шелест ската? То с рассвета до заката
Депутат бьет депутата покаянным кулаком.
И, по данным Госкомстата, ты, Иван, не просто стадо.
Ты ступень и степень спада, но не ведаешь о том.
Сопричастны этой участи, не участвуем, не учимся.
Не работая - завидуем, а завидуя – гнием.
И живем мы, как получится. Ну, чуть хуже, чем валютчица.
Ну, чуть хуже, чем политбюро, но все-таки живем.
Не важны нам беды русские, а Ландсбергис и Прунскене.
Мы их, сдохнем, не отпустим. На миру красна нам смерть.
И вписался Руст искусно в ложе площади прокрустово.
Да что нам Русты и "прокрусты" и прохвосты всех мастей!
Мы не сладили с эпохою, потому, что все нам... все равно.
Разгильдяи, плуты, рохли, невдомек - кому мы впрок.
Будь ты рокер или инок, ты в советской луже вымок.
И пребудешь таковым ты, даже выйдя за порог...
Знаю я, что эта песня не к погоде и не к месту.
Мне из лестного бы теста вам пирожные печь.
Ох, ребята, это мука - да чтобы с голосом и слухом
Раздражать народу ухо, пробуждая дух и речь!
Ох, ребята, это мука - да чтобы с голосом и слухом
Раздражать народу ухо, пробуждая дух и речь
